Адмирал Империи 8 [СИ] - Дмитрий Николаевич Коровников

— Адмирал, сэр, не понимаю причины, но тот чертово защитное поле корабля «раски» ни в какую не желает пропускать наши заряды! — недоуменно вскинул брови коммандер Харви Бентон, переводя взгляд со своего монитора на командующего, сидящего рядом. — «Одинокий» по-прежнему непробиваем для плазмы наших орудий. И самое неприятное, что русские канониры продолжают стрелять в ответ, защищенные со всех сторон…

В свою очередь четыре наших корабля почти в сорок орудий палят по русскому флагману вот уже десять минут, а результата нет. Это, либо происки нечистой силы, либо у капитана-командора Романовой на борту есть некая технология, позволяющая так долго сдерживать наш огонь. Если это втрое, то нам в войне с Российской Империей придется ой как не сладко…

— Я уже слышал, что «Одинокий» может менять электронное поле, — озабоченно кивнул на это Илайя Джонс. — А тут еще и вот это непробиваемое поле… Что там с истребителями?

— До сих пор заняты разборками с МиГами, — ответил коммандер. — Пока помочь нам разобраться с трансляторами защитных полей «Одинокого» они не могут…

— Ну да, им же противостоять целых сорок учебных русских истребителей! — недовольно воскликнул вице-адмирал, на несколько секунд уйдя в себя и задумавшись. Бентон по-прежнему терпеливо продолжал вопросительно смотреть на своего командира, ожидая дальнейших распоряжений.

— Что ж, вот еще один повод с визитом вежливости посетить нашу великую княжну, — Илайя принял окончательное решение, обращаясь к своему помощнику, а через него и операторам, сидящим рядом за пультами управления командного отсека:

— Приказ ближайшим кораблям — приблизиться вплотную к крейсеру «Одинокий», заблокировать его движение и возможность вести по нам прицельный огонь… Штурмовым группам всех кораблей дивизии — готовиться к абордажу…

Капитаны американских дредноутов выполнили приказание адмирала Джонса, и к «Одинокому», сократив дистанцию, пристыковались находящиеся к нему ближе остальных: «Калифорния» и «Пасадена». Русский флагман был стиснут с двух сторон и обездвижен, без всякой возможности продолжать маневрировать. Большая часть палубных наших палубных орудий в такой ситуации не имели возможности продолжать огонь в частности по находящимся в зоне досягаемости: «Юте» и «Лексингтону». Что касаемо пристыковавшихся к «Одинокому» американцев, то по ним нашим канонирам так же не было возможности бить — плазма заряда на таком близком расстоянии могла повредить собственный корабль.

Сейчас Таисия Константиновна сильно ругала Василькова за то, что тот выкинул с крейсера все штатные гипер-ракеты, которыми можно было ударить по «Пасадене» и «Калифорнии» в момент из подхода. Но делать нечего, оставалось одно…

— Всему экипажу крейсера «Одинокий» — надеть защитные бронескафандры, активировать стрелковое оружие, приготовиться к отражению штурма, — звонким голосом воскликнула капитан-командор, видя на экране перед собой, как от вражеских кораблей уже отделяются один за другим десантные модули и начинают движение в сторону русского крейсера…

Большая часть зенитной артиллерии «Одинокого» все из-за тех же: «Пасадены» и «Калифорнии», намертво прилипших к нем с двух сторон, молчала и не могла помочь в отражении атаки десантных челноков. Зоны обстрела действующих зениток американцы умело обходили, прячась за бортами своих же дредноутов.

Пилоты шаттлов с помощью сканеров находили участки корпуса нашего корабля, где было более безопасно, и пристыковывались к нему при помощи магнитов. Дальше к обшивке присоединялся так называемый «рукав» — коротки телескопический трап, через который штурмовая группа, находящаяся в десантном модуле должна будет проникнуть внутрь захватываемого объекта.

Однако для того, чтобы попасть на корабль противника абордажным командам требовалось «прорубить», а вернее выжечь отверстие в его внешней обшивке. Для этого предназначались переносные лазерные резаки высокой мощности, перед которыми была бессильна самая толстая многослойная нимидийская броня. Подобная операция занимала у атакующей стороны не более десяти стандартных минут, как правило даже меньше. После чего, направленным взрывом кусок вырезанной обшивки отлетал внутрь, а за ним следом на палубы корабля врывалась штурмовая команда. Один челнок мог принять на борт около взвода закованных в броню «морских» космопехотинцев.

Именно повзводно в тридцать человек каждый на палубы «Одинокого» стали одна за другой проникать десантно-штурмовые группы американцев. Первые из них, так рьяно ринувшиеся на захват русского крейсера, тут же попали под перекрестный огонь наших контрабордажных команд.

Кузьма Кузьмич Дорохов — командир «морпехов» «Одинокого» заранее подготовил сводные группы по противодействию захвата, а так же максимально точно определил места возможного проникновения. Большим плюсом для обороняющихся было то, что прежним командиром корабля со всеми членами экипажа «Одинокого» без исключения проводились тренировки по отражению возможной атаки врага на корабль. Это я таким образом снова хвалю сам себя. А кто еще похвалит?

Но если без шуток, то действительно каждый матрос моего тяжелого крейсера великолепно умел обращаться со стрелковым и холодным оружие ближнего боя, а также знал своем место в контргруппе. Вот поэтому так бесславно сейчас гибли прошедшие не один абордаж американские штурмовики, не ожидавшие такого яростного отпора, а главное профессионализма обороняющихся. «Янки», взошедшие на борт «Одинокого» ожидали встретить сопротивление пары взводом русских космопехов, а тут вся команда «раски» почти в две сотни человек оказалась бойцами ближнего боя, да еще не самыми худшими.

Наши «морские» пехотинцы, техники, канониры и операторы, облаченные в защитные бронескафандры и вооруженные до зубов, встречали и приветствовали непрошеных гостей тут же у выжженных в обшивке брешей, не давая тем возможности проникнуть вглубь. Как только «янки» отдавая и дублируя четкие команды и деловито, как они это умеют, показывались на палубах, тут же их накрывал убийственный шквал огня с разных углов…

Русские не давали атакующим возможности рассредоточиться по коридорам и отсекам, блокируя и уничтожая пионерские команды противника прямо на месте. Нередко проделанные американцами бреши летели гранаты направленного действия, прямой наводкой с близкого расстояния били ручные огнеметы, блокируя «янки» внутри модулей и заставляя тех панически просить помощи у своих.

— Все имеющиеся штурмовые подразделения бросить на захват этого проклятого корабля! — в бешенстве рычал вице-адмирал Джонс, видя перед собой на экране растущие цифры потерь его абордажных групп. — Командам «Пенсаколы» и «Калифорнии» проводить штурм русского крейсера прямо с борта!

Все новые и новые десантные челноки пристыковывались к обшивке «Одинокого». Сразу с десяток свежих взводов американской космопехоты проникли внутрь русского крейсера. Практически одновременно с ними усиленные штурмовые команды линейного корабля «Калифорния» и тяжелого крейсера «Пенсакола» через протянутые телескопические рукава ворвались на его нижнюю и среднюю палубы. В одночасье превосходство противника выросло на порядок. Полторы сотни русских космоморяков противостояли сейчас семистам пехотинцам противника и число наступающих только увеличивалось.

Сотня за сотней штурмовики «янки» заполняли внутренние отсеки «Одинокого», растекаясь черными бронированными змеями по его коридорам и палубам. Русских оказалось слишком малое количество, чтобы остановить лавину наступающих врагов. Американцы давили числом, умением и тактическим превосходством, атакуя «Одинокий» со всех направлений сразу. У Дорохова и капитана-командора Романовой не было людей, чтобы перекрыть весь периметр внешней обшивки корабля. Под натиском американцев и боясь окружения, наши контргруппы вынуждены были начать постепенный отход во внутренние отсеки…

Русские, разбившись на маленькие сводные отряды, неся потери все дальше отступали к эскалаторам, ведущим на верхнюю, самую защищенную палубу. Каждый отсек, коридор, пирс или модуль давались американцам большой кровью. Телами убитых и раненых «янки» были усеян путь к командному отсеку крейсера. Переговорные устройства с той и другой стороны раскалились от приказов, криков страха и боли, перемешиваясь с мольбами о помощи и стонами умирающих…

Жестокая, беспощадная мясорубка царила на всех подуровнях. Наступающие намеревались во что бы то ни стало взять флагманский крейсер 27-ой русской дивизии. Обороняющиеся, вернее последние кто остался от экипажа «Одинокого», желали лишь одного — по дороже продать свои жизни…

Общее сражение за русский крейсер через полчаса превратилось в череду отдельных схваток. Кто из команды «Одинокого» находился на своем номере — штатном боевом посту, тот там и умирал. Некоторые успевали блокировать двери и баррикадироваться, многие даже не собирались этого делать, понимая, что подобное лишь отсрочит неизбежное. Как только враг появлялся в проеме дверей наши